ЩЕРБИНА Ф.А. Казачьи герои и сподвижники. Ч.III.

III. ВСЕ ДО ОДНОГО

Этих всех до одного было 50 человек: сотник Гречишкин, 3 урядника и 46 казаков Кавказского полка. Дело происходило таким образом.

Рубо Ф.А. Казаки.

За Кубанью против Старой Линии было неспокойно. Горцы собирались в партию и готовились к набегам на линию. В сентябре 1829 года командующий войсками правого фланга Кавказской линии генерал-майор Антропов получил достоверные сведения, что темиргоевский князь Джембулат Айтеков с братом своим Шумафом составили партию отчаянных наездников в 500 человек. Джембулат пользовался широкою известностью в горах и на линии. Эти был смелый и искусный предводитель черкесских джигитов, производивших набеги на казачьи владения. Нужно было ожидать дерзкого нападения.

«Сбатовать» лошадей - значит уложить их на землю. Источник Интернет.

В целях предупредительных мер по охране линии, в станицы Григориполисскую и Темижбекскую, между которыми, по слухам, горцы предполагали прорваться на линию, послан был подполковник Донского войска Залещинский с 250 человеками резерва и с одним конным орудием. Сам генерал Антропов, с 300 солдат Навагинского полка и 200 кавалерии Кубанского казачьего войска, расположился у Прочноокопа, чтобы при первой же вести о движении горцев, переправиться через Кубань навстречу неприятелю.

В то же время полковник Навагинского полка Пирятинский, находившийся за Кубанью в укреплении на р.Псемаф и узнавший о готовившемся набеге партии Джембулата на линию, двинулся 14 сентября, с отрядом в 270 человек пехоты и 200 человек казачьей конницы, при двух орудиях, сначала к р.Фарсу, а оттуда 15 сентября по направлению к станице Тифлисской. Пирятинский, между прочим, имел в виду настигнуть партию 200 турок с двумя орудиями, под начальством турецкого паши Сеид-Ахмета. Партия эта, по слухам, находилась на пути следования отряда. Но никого - ни турок, ни черкесов, Пирятинский не встретил по дороге на Тифлисскую и расположил отряд близ Песчаного брода степной речушки Зеленчук или Терс.
Между тем, командир Кавказского полка подполковник Васмунд, получивши известие о движении отряда Пирятинского и ничего не зная о распоряжении генерала Антропова, приказал сотнику Гречишкину произвести с казаками поиск неприятеля между Кубанью и Лабой.
В это время значительная часть Кавказского полка была отвлечена из станиц, и Гречишкин мог составить отряд только из 39 казаков станицы Казанской и 20 казаков станицы Тифлисской. С этими силами он переправился 14 сентября через Кубань и двинулся к Зеленчуку.
Казаки шли на рысях, ничего не подозревая. Вдруг в одном из оврагов, близ Песчаного брода на Зеленчуке, их окружила партия горцев в 500 человек, прежде, чем передовые разведчики успели прискакать к отряду Гречишкина. Гречишкин с казаками попал как бы в ловушку и не имел возможности двинуться ни вперёд, ни назад, ни в сторону без того, чтобы не вступить в борьбу с многочисленным неприятелем.
Оказалось, что близ Песчаного брода, но в разных местах были три отряда - в одном, скрытом от наблюдений месте, остановился отряд полковника Пирятинского, в другом, также укромном месте, скрывался Джембулат Айтеков с своими наездниками, а в третьем со стороны Кубани делал поиск небольшой отряд Гречишкина. И каждый отряд не осведомлен был о близости остальных двух.
Черкесы, для которых не было никакого сомнения, что они одолеют казаков, не бросились, однако, сразу на них. Дело в том, что Джембулат Айтеков был кунаком, личным приятелем сотника Гречишкина. Гречишкин славился между казаками и черкесами храбростью и отвагой. Это был великан-казак, отличавшийся необычайной физической силой и неустрашимостью. Отважный и храбрый Джембулат не мог иметь иного кунака. Он по-своему любил и уважал Гречишкина.
-Так вот где, Андрей, нам с тобою пришлось встретиться! -крикнул будто бы, по рассказам черкесов, Джембулат, заметивши издали своего кунака Гречишкина.
Обычай куначества свято соблюдался черкесами. Взять кунака из сакли черкеса можно было, лишь перешагнувши через труп хозяина сакли. Нанести оскорбление кунаку, посягнуть на его жизнь или имущество, в пределах владений его приятеля, значило одно и то же, что сделать это самому приятелю, который отвечал за жизнь и благосостояние кунака в своей сакле и владениях. Кунак при этих условиях был его кровником, членом семьи. Но раз кунак переступал порог сакли или границу владений приятеля, обычай снимал с этого последнего обязательства охраны. Кунак не был уже гостем, так тщательно охраняемым родовым обычаем.
Но само собою разумеется, что естественное чувство дружбы тесно связывало кунаков вне их саклей и владений. Кунаки всюду поддерживали друг друга - в боях и в чужой стороне. То же естественное чувство дружбы и личной приязни заставило Джембулата приказать горцам не трогать казаков Гречишкина. Джембулат рассчитывал переговорами сохранить жизнь кунака.
Но напрасно он уговаривал Гречишкина сдаться ему, ввиду малочисленности казачьего отряда; напрасно он доказывал своему приятелю, что в этой сдаче лично для Гречишкина нет ничего постыдного, что сам он, Джембулат, и его наездники прекрасно знают действительную цену Гречишкину, как храброму и отважному воину; напрасно он убеждал кунака, что иного исхода нет, так как оба они, Джембулат и Гречишкин, предводительствовали двумя военными и враждебными один другому отрядами.
Гречишкин, прекрасно говоривший по-черкесски, решительно заявил кунаку, что ни сам он, ни казаки не сдадутся без боя, не отдадут себя живыми в руки противника. Заняв своим маленьким отрядом боевую позицию, он приказал казакам сбатовать*} лошадей кольцом и залёг в этом круге с казаками за лошадьми, как за барьером.
Удивительное зрелище скрещения народного обычая с воинственным пылом происходило на глазах черкесов и казаков.
«Сбатовать» лошадей - значит уложить их на землю.

Черкесы прекрасно понимали чувство своего джигита-вожака и в то же время негодовали на него за медлительность, столь несвойственную ему. Казаки видели и отчётливо сознавали, как постепенно раскрывалась перед ними пропасть военной случайности, могущая в каждую минуту поглотить их. Сам Джембулат находился в ужасном душевном настроении; он не мог одновременно спасти кунака и быть предводителем преданных ему горцев.Между тем ропот между черкесами рос и усиливался. Долго не получая приказаний от Джембулата атаковать казаков, они вдруг, точно по чьему-то мановению, с гиком бросились на казаков. Джембулат остался на месте и не принял участия в бое. Казаки залпами из ружей не допускали горцев перебраться к ним через живой барьер из лошадей.

Началась усиленная перестрелка между черкесами и казаками. Черкесы, пользуясь усиленным превосходством над казаками и более выгодным положением, издали расстреливали казачью команду, посылая в неё сотни пуль. Казаки не сдавались.
Тогда кто-то из черкесов упрекнул в нерешительности своего предводителя. В Джембулате вдруг проснулся отважный наездник, слава о котором гремела в горах. Он быстро построил черкесов и, обнаживши шашку, поскакал на казачий отряд.
На этот раз завалы из лошадей не спасли казаков. Первым через барьер перескочил на своём чудном скакуне Джембулат. Но тут же он ранен был пулей. Шашка выпала у него из рук и, как нарочито, упала к ногам кунака Гречишкина. Несколько черкесов быстро схватили предводителя и помчались с ним в безопасное место. Но предводитель сделал своё дело. Он перешагнул через барьер, а за ним и его всадники.
Началась расправа победителей с побеждёнными. Гречишкин и сорок казаков были убиты из ружей, одного урядника черкесы поразили стрелами и двух из фальконета. Живых и убитых казаков черкесы изрубили с таким ожесточением, что впоследствии оказалось очень трудным сложить из отдельных частей целые трупы.
Головы, руки, ноги и другие части тел казаков и черкесов были так смешаны в одну общую массу, что почти невозможно было узнать, какая часть какому трупу принадлежала. Казалось, что здесь дрались не люди, даже не звери, а какие-то злобные чудовища, у которых не было ничего человеческого, - ни любви, ни сердца, ни жалости, ни милосердия.
«Казаки пали все до одного», - сказано было в одной из военных реляций. Так и было, когда ушли отсюда черкесы с раненым Джембулатом, 84 убитыми всадниками и 32 ранеными. На месте побоища лежали одни трупы.
Ещё перед началом боя Гречишкин послал казака с вестями в станицу Казанскую. Там не оказалось казаков и отряд Гречишкина не дождался помощи. Но когда, наконец, казаки явились на место побоища и начали разбирать трупы убитых, то между ними нашлись с слабыми признаками жизни три казака - Василий Русинов, Зиновий Пахомов и Климентий Дейкин. Это были живые трупы, лишённые возможности двигаться.
У Василия Русинова прострелены были обе ноги пулями выше колен навылет, с повреждением костей; грудь разрублена шашкой в двух местах; четыре шашечных раны зияли на голове и две на шее.
У Зиновия Пахомова обе ноги прострелены были пулями в четырёх местах навылет, с повреждением берцовых костей; шашечных ран оказалось на голове четыре, на шее две, на груди четыре, на спине три, а одно плечо было совсем разрублено.
Климентий Дейкин весь был покрыт шашечными и кинжальными ранами; их было восемнадцать.
Так жестоко расправились черкесы с противниками.
Трупы 30 казаков отправлены были для погребения в родную Казанскую станицу, а сотник Гречишкин с остальными казаками похоронены в братской могиле близ своей станицы Тифлисской.
На братской могиле по дороге в станицу Тифлисскую стоит надмогильный памятник, прикрывающий прах храбрых линейцев и свидетельствующий о том, как жертвовали собою казаки во время Кавказской войны.